Как-то получилось так, что из маленького добродушного щенка-ризеншнауцера выросла злобная лохматая скотина, не признающая никаких авторитетов и стремившаяся вцепиться в горло всем, кроме хозяина и его жены. Звали этого Годзиллу-переростка Тузик. Хозяин — Юра, жил в своем доме в поселке.

 

Тузик жил в вольере, откуда его выпускали глубокой ночью, а рано утром загоняли обратно. Там он весь день злобствовал, кидаясь на толстую решетку, при виде любого живого объекта. Так как собак имел густую шерсть, то зимой он предпочитал спать на снегу, забираясь в будку только когда температура опускалась ниже 30 градусов.

Конечно, летом его неплохо было бы и подстричь, чтобы не маялся от жары, но Тузик был упрямым и не мог понять всех преимуществ летней стрижки, не давался и кусался, как сволочь. Чтобы как-то пережить зной, собак вырыл в вольере огромную яму, в которой и дрых целыми днями. Однако, даже на дне глубокой ямы было жарковато, и Тузик прорыл тоннель под крыльцо.

В этих катакомбах он и скрывался днем от жары, сторожил, так сказать… Храпел при этом так, что крыльцо тряслось…
Как-то утром Аня, супруга хозяина, сказала мужу:

— Юра, не пойму, с Тузиком случилось что-то? Я уже три дня его не вижу. Еда в миске стоит нетронутая. Я на крыльцо выходила, храпа тоже не слышно. Ты бы слазил в нору, поглядел.

Тузик, конечно был здоровый, но Юра еще здоровее, и в собачью нору не пролазил. Он засунул туда голову, позвал собаку: ни ответа, ни привета… Юра взял палку, потыкал в нору. Палка натыкалась на что-то мягкое.

— Я его зову, тыкаю, он не реагирует: помер наверное, — сообщил вылезший из вольера Юрка Ане. Поревели, погоревали… Жалко собачку! Но что делать? Надо хоронить: парадокс, блин, сначала выкапывать, потом снова закапывать.

Вариант разлома крыльца с целью извлечения Тузика хозяин рассматривать отказался… наконец порешили нанять за бутылку соседа — Колю, — Он щуплый, юркий, в нору пролезет, к лапе веревку привяжет, за нее Тузика и вытянут. За бутылку Коля был согласен поучаствовать в чем угодно, хотя, когда Тузик был жив, боялся его до заикания…

Но не нами придумано, что даже самый трусливый заяц может запросто надавать тумаков самому грозному мертвому льву. Он шустро проскользнул в нору, однако, там долго матерился, не мог справиться с веревкой, наконец, пятясь задом вылез потный и грязный, — Уф! Все, привязал за лапу.

Давай тянуть. Попытались вытянуть. Веревка напрягалась, как струна, но собак засел в норе плотно, да и весил дофига. Позвали жену, начали советоваться, как ловчее собачую тушку извлечь из отнорка. Спорили, ругались, кричали и обидно дразнились…

На шум, из норы высунул заспанную рожу Тузик. Он не знал, что его хоронят и находился в благодушном настроении. Увидел замерших с открытыми ртами хозяев, и, радуясь завилял хвостом. Но тут в поле зрения пса попал Коля. Тузик даже присел от такой наглости: В ЕГО ВОЛЬЕРЕ, КАК У СЕБЯ ДОМА, РАЗГУЛИВАЕТ ЧУЖОЙ.

Колю от жуткой расправы спасла быстрота реакции и природная медлительность Тузика. Пока собак раздумывал, как вернее прикончить наглеца, Коля без помощи рук преодолел двухметровый забор вольера. На то, что хозяин сумеет удержать рассвирепевшего пса, Коля явно не рассчитывал, и в общем-то правильно делал.
Юра с женой, ошарашенные чудесным воскрешением любимца, пришли в себя нескоро…

— Так, чё это получается? Он просто дрых, что ли? — вымолвил, наконец, изумленный Юра. — Я ж его и звал, и палкой тыкал… А Коля, вон, вообще его за лапу привязал… А где Коля-то? Ушел, что ли?

Насмерть перепуганный Коля был уже дома. Чтобы успокоиться, он замахнул стакан самогонки:
— Вот, связался с придурками… Чуть не съели, блин. Надо было водку заранее взять!
Идти к Юре за честно заработанной бутылкой Коля боялся.